Рабби Борух из Меджибожа (1753–1811) был внуком Баал Шем Това. Реб Борух (известный в детстве, как Реб Борухл, уменьшительное на идише, а впоследствии, как Реб Борухл а-Кадош) был первым крупным «ребе» хасидского движения, который провел суд в Меджбоже в родном городе своего деда и Бейт-Медраше, который он унаследовал.

Йорцайт – 18 Кислева

Место захоронения – Меджибож

Как записано в раннем хасидском труде «Мекор Борух» (впервые опубликованном в 1880), во время смерти Баал-Шем-Това, Рабби Пинхас из Кореца и Рабби Яков Йосеф из Полоного, два ближайших ученика Баал-Шем-Това, сообщили хасидам, что Баал-Шем-Тов назначил Реб Боруха своим преемником и поручил Реб Пинхасу реализовать это.

Ребе Боруху было всего семь лет на момент смерти его деда, и он вырос в доме Реб Пинхаса, куда регулярно приезжали другие близкие ученики Баал-Шем-Това и другие лидеры хасидского движения, чтобы проверить его успехи и помочь в его подготовке к служению  – принять мантию своего деда.

Реб Борух оставался с Рабби Пинхасом из Кореца до тех пор, пока Хевра Кадиша, как называлось близкое окружение учеников Баал Шем Това, не почувствовала, что он готов стать Ребе и вернуться в Меджибож.

Раввин Борухл был назначен Ребе примерно в 1782 году. Он руководил своим двором по принципу малхута (королевской власти). Он вел свой двор в Тульчине с 1788 по 1800 год, после чего переехал в Меджибож. Там он построил просторную, роскошную резиденцию, где у него была карета и лошади в конюшне.

Многие из учеников его деда и великие хасидские лидеры того времени регулярно посещали Ребе Боруха, как его звали, в том числе Магид из Чернобыля, Магид из Межерича, раввин Шнеур Залман из Ляд (основатель Хабад), Хозе из Люблина и другие.

Реб Борух был известен своей меланхолией, вспыльчивым характером и бескомпромиссной силой воли. Его руководящий принцип малхута был предметом больших споров среди хасидского руководства его поколения. Реб Борух был первым хасидским лидером, который накопил большое богатство от своих преданных посредством практики петек и пидйонот. Другими словами, он получал пожертвования и дары на личные просьбы или молитвы. Он утверждал своим последователям, что обладает сверхъестественными способностями, полученными непосредственно из его кровной связи с Баал Шем Тов.

В 1808 году раввин Шнеур-Залман из Ляд посетил Реб Боруха в Меджибоже, чтобы уладить их разногласия. В то время Реб Борух был возмущен публикацией «Тании» и настойчивым требованием раввина Шнеура Залмана о том, чтобы общественные средства бесплатно выделялись на благотворительные цели. С этим визитом связано множество историй, большинство из которых закончилось тем, что вспыльчивость Реб Боруха взяла над ним верх. В конечном итоге визит привел к изгнанию раввина Шнеура-Залмана и его последователей из Подолья.

В более поздние годы Реб Борух погрузился в меланхолию. Пытаясь излечить его меланхолию, его последователи привели Гершеля из Острополя в качестве своего рода придворного шута. Гершел был одним из первых задокументированных еврейских комиков, и его подвиги стали легендарными, как в еврейской, так и в нееврейской общинах. Одна история гласит, что в приступе гнева Реб Борух сам был виновен в смерти Гершеля.

Рабби Барух был одним из выдающихся Ребе в поколении учеников Магида из Межерич и имел тысячи хасидов. Его братом был известный Цадик Раввин Моше Хаим Эфраим из Сиделкова.

Его беседы о Торе были записаны на языке Боцина Де’Нехора (иврит).

О травах и лечении…

От имени Рабби Баруха до нас дошло объяснение стиха: «… он должен дать полное исцеление (v’rapoh yirapee)». Он сказал, что (лекарственная) трава вылечит больного, а больной вылечит траву.

«Когда Вс-вышний постановляет, что человек должен подвергнуться страданию, страдания должны поразить его в определенное время и прекратиться в определенное время из-за определенного человека и в ответ на определенное лечение». (Талмуд, Авода Зара 55а)

Почему страдания человека повелевают действовать таким образом? Это все ради травы, которая должна найти свой Тикун (исцеление, исправление), исцелив человека.

Когда Адам упал со своего высокого духовного уровня в результате вкуса от Древа Познания, многие искры были опрокинуты и упали ниже.

Каждый акт еды или питья служит для того, чтобы вернуть эти искры на место, где они должны быть, и, таким образом, приблизить мир к совершенству. Как горькая и ядовитая трава может найти свой Тикун?

Когда это подходящее лекарство для определенного больного человека, и он принимает его с правильными намерениями, тогда происходит Тикун, и трава оказывает свое действие и восстанавливает свои искры. Вот что имели в виду мудрецы, «путем конкретного человека». Это относится к больному человеку. Как сказал Рав Барух, «больной человек исцеляет траву».

Ханука и исчезнувшее пламя

Это была первая ночь Хануки. Снаружи бушевала снежная буря, но внутри было спокойно и тепло. Ребе Барух из Межибуж стоял перед менорой, окруженный толпой своих хасидов. Он прочитал благословения с большой преданностью, зажег единственную свечу, поставил шамаш на отведенное для нее место и начал петь Ha Nairot Halalu. Его лицо излучало святость и радость, благоговейные хасиды пристально смотрели на него.

Пламя свечи горело ярко. Ребе и хасиды сидели рядом и пели Maoz Tsur и другие ханукальные песни. Внезапно свеча начала мерцать и дико прыгать, хотя в доме не было ни малейшего ветерка. Это было похоже на то, как будто она танцевала. Или боролась. А затем она исчезла!

Она не погасла — не было никакого дыма, ее просто больше не было. Как будто она улетела куда-то еще. Сам Ребе, казалось, погрузился в свои мысли. Его слуга подошел, чтобы снова зажечь фитиль, но Ребе отмахнулся от него. Он жестом велел хасидам продолжать петь. Несколько раз, между мелодиями, Ребе произносил слова Торы. Вечер прошел восхитительно, и присутствующие хасиды почти забыли об исчезновении ханукальной свечи.

Было около полуночи, когда резкий звук колес повозки, скрежещущих по снегу и льду, взорвал спокойствие. Дверь распахнулась, и вошел хасид, родом из далекой деревни. Его вид был шокирующим. Его одежда была рваной и грязной, а лицо опухшим и кровоточащим. И все же, в резком контрасте с его физическим состоянием, его глаза сверкали, а черты лица сияли от радости.

Он сел за стол и, прикованный ко всем взглядам, начал возбужденно говорить. «Это не первый раз, когда я прихожу в Меджибож лесным путем, и я хорошо знаю дорогу. Но на этой неделе была ужасная снежная буря, которая сильно замедлила мое продвижение. Я начал беспокоиться, что не успею вовремя, чтобы быть с Ребе в первую ночь Хануки. Эта мысль так сильно меня беспокоила, что я решил не пережидать бурю, а тащиться вперед и ехать день и ночь, в надежде, что смогу добраться до места назначения вовремя.

Это была глупая идея, должен признать, но я не осознавал этого, пока не стало слишком поздно. Вчера вечером я столкнулся с бандой бандитов, которые были очень рады встрече со мной. Они решили, что если я нахожусь в такую ​​погоду, ночью, один, то я, должно быть, богатый торговец, чей бизнес не терпит отлагательств. Они потребовали, чтобы я отдал им все свои деньги.

Я пытался объяснить, я умолял их, но они наотрез отказывались верить, что у меня нет денег. Они схватили моих лошадей за поводья и вскочили на мою повозку. Они сели по обе стороны от меня, чтобы держать меня под пристальным наблюдением, а затем повезли меня и мою повозку на встречу со своим начальником, чтобы решить мою судьбу.

Пока они ждали прибытия своего начальника, они допрашивали и подвергали меня перекрестному допросу в мельчайших подробностях, обыскивали меня и повозку и избивали меня, пытаясь выведать у меня секрет, где я спрятал свои деньги. Мне нечего было им сказать, кроме правды, которую они не были готовы принять.

После нескольких часов этой пытки они связали меня и бросили меня, раненого и измученного, в темный подвал. Я истекал кровью от нанесенных ими ран, и все мое тело ныло от боли. Я пролежал там до вечера, пока главарь банды не пришел поговорить со мной.

Я старался изо всех сил описать ему, как важно было для меня попасть к Ребе к началу праздника, что это стоило того, чтобы подвергать себя опасности, отправляясь в путь ночью.

Похоже, мои слова произвели на него впечатление, или же он был убежден моей непреклонностью даже под пытками. Но как бы там ни было, слава Б-гу, он освободил меня от наручников, сказав:

«Я чувствую, что твоя вера в Б-га сильна, а твое желание быть со своим Ребе искренне и сильно. Теперь мы посмотрим, правда ли это. Я отпущу тебя, но ты должен знать, что этот путь чрезвычайно опасен. Даже самые суровые люди никогда не ходят в самое сердце леса в одиночку, только группами, и особенно не в бурю и не ночью. Ты можешь уйти и попытать счастья. И я говорю тебе, если ты благополучно пройдешь через лес и другие ужасные условия, невредимым от свирепых диких зверей или чего-либо еще, то я разобью свою банду и исправлю свои привычки».

Если ты действительно доберешься до окраины города, то брось свой платок в канаву рядом с дорогой, за указателем там. Один из моих людей будет ждать, и так я узнаю, что ты добрался».

Сначала я испугался. Пережитые мною трудности запечатлелись в моей душе, и теперь меня ждали еще более страшные кошмары. Но когда я подумал о том, как чудесно быть с Ребе у зажигания меноры, я отбросил все свои опасения и решил не откладывать ни на минуту. Мне вернули лошадь и экипаж, и я отправился в путь.

Вокруг была кромешная тьма. Я слышал крики лесных зверей, и они звучали совсем близко. Я боялся, что меня окружает стая свирепых волков. Я сел на лошадь и пришпорил ее. Она отказалась двигаться в кромешной тьме. Я стегнул ее. Она не двинулась с места.

Я понятия не имел, что делать. В этот момент перед каретой замерцал маленький огонек. Лошадь нетерпеливо шагнула к нему. Огонек приблизился. Лошадь последовала за ним. По пути дикие животные убегали от нас, как будто крошечное танцующее пламя отгоняло их.

Мы следовали за этим пламенем всю дорогу сюда. Я выполнил свою часть сделки и бросил свой носовой платок в указанное место. Кто знает? Может быть, эти жестокие бандиты изменят свои пути, все ради этого маленького света».

Только тогда хасиды заметили, что ханукальный свет Ребе вернулся. Вот он, горит в сложной меноре, его пламя сильное и чистое, как будто его только что зажгли.

Когда никто не ищет

Известна история, связанная с внуком Раби Баруха, как однажды тот прибежал к нему в слезах, требуя утешения. Оказалось, что, играя в прятки с приятелем, внук очень долго сидел в укрытии, — а затем, выглянув, увидел, что приятель, увлекшийся другой игрой, и не думал его искать. Услышав рассказ ребенка, Раби Барух разрыдался вместе с ним, причитая: «То же самое случилось и с Б-гом — Он укрылся, но никто не хочет Его искать». (Гдолей адорот).

Ребе из Сколья – потомок Раби Баруха из Меджибож – передал своим ученикам сгулу, полученную от Ребе Баруха, что он завещал, тому, кто прочтет главы Теилим в следующем порядке – будет гарантирован успех во всем и вот этот порядок следования глав Теилим: 4, 17, 63, 65, 116, 137, 138, 150. (Зхут Авот)

Пусть Зхут Цадика хранит Ам Исраэль!

https://dailyzohar.com/tzadikim/481-Rabbi-Boruch-of-Medzhybizh