Сайт посвящается

Ле Илуй Нишмат
Артур-Давид бен Аарон-Андижан

Теилим на сегодня - 8 Тишрея: главы 44-48

Кевер: Мааршаль

Мааршаль – Рабби Шломо Лурия (Морейну вэ-Рабейну Шломо Лурия) происходил из известной раввинской семьи, которая ведет свою генеалогию от Раши, и был связан со многими выдающимися раввинами своей эпохи, в том числе с Рабби Моше Иссерлесом и Рабби Меиром Катценелленбогеном.

Йорцайт – 12 Кислева

Место захоронения – Люблин, Польша

Он был одним из великих ашкеназских поским (алахических авторитетов) и учителей своего времени. Он служил раввином в различных общинах Польши и Литвы. Его главный алахический труд «Ям Шел Шломо» охватывает 16 трактатов Талмуда. Однако он сохранился только в 7 трактатах. Он подчеркивает важность Талмуда, как основного источника. В своем предисловии Мааршаль намекает на тот факт, что он мог учиться, когда было недостаточно света, как будто его направляли с Небес.

Его «Хохмот Шломо», пояснения к тексту Талмуда и комментарии печатаются в стандартных изданиях Талмуда. Есть ряд ответов раввину Моше Иссерлесу, которого он очень уважал, но с которым он резко расходился в некоторых вопросах. Он особенно критически относился к привязанности Рамо к философии, против которой он решительно выступал. Спорная точка зрения Рамо заключалась в том, что во многих областях каббала и философия решают одни и те же проблемы, но используют разную терминологию. Загадочный взгляд Мааршаля на использование Зоара, как источника алахи иллюстрирует его независимость мысли и бескомпромиссную преданность истине, как он ее видел.

Мааршаль был преданным последователем каббалы и ставил Зоар на один уровень с другой литературой мидрашей. Тем не менее, когда его попросили вынести решение по вопросу о том, следует ли прикреплять тфилин к руке сидя в соответствии с Зоаром, Мааршаль категорически отказался принять такое мнение, сославшись на пример мудрецов предыдущих поколений, которые не изменили своего обычая в соответствии с Зоаром в этом вопросе.

Почти все величайшие раввины того времени были учениками Мааршаля.

Тхият а-метим

«Это история, которую нужно рассказать», — сказал раввин Меир Шапиро своим ученикам. «Это никогда ранее не публиковавшаяся история, которую я обнаружил в записях люблинской еврейской общины, и она заслуживает огласки, поскольку касается величия цадиков и того, на что они способны».

У Рабби Шломо Лурии был ученик, жена которого умерла в расцвете сил, не оставив после себя детей. Мужчина оплакивал ее в течение семи дней, но когда позже он упорствовал в своем мрачном унынии и глубокой депрессии, люди обратили на это внимание. Мааршаль подозвал этого человека к себе и спросил, что его беспокоит. «Незадолго до смерти моей жены она заставила меня пообещать ей никогда больше не жениться», — плакал он. «Но я еще молод и никогда не был благословлен детьми».

Раввин заверил мужчину, что жениться можно, что он вскоре и сделал. Однако вскоре после женитьбы мужчина внезапно и необъяснимо умер. Весь Люблин бурлил этой новостью. Как только он услышал о смерти, Мааршаль вызвал к себе Хевра кадиша. «Подготовьте его к погребению, как обычно, — распорядился он, — и положите его в могилу. Но больше ничего не делайте. Только известите меня и я приду». Его инструкции были выполнены точно. Когда тело было опущено в могилу, Хевра кадиша послала за Мааршалем. Он пришел на кладбище, написал записку и вложил ее в руку покойника: «Шалом! Мир вам, небесные воинства! Как это возможно? Разве положительная заповедь Торы не преобладает над отрицательной? Я постановляю во имя Торы, чтобы вы вернули мне этого человека!»

Мааршаль подписал письмо, а затем велел людям оставить могилу открытой и покинуть кладбище. По прошествии примерно часа весь город знал, что произошло что-то в высшей степени необычное. Юношу, только что похороненного, вдруг увидели идущим в саване по улицам города, как ни в чем не бывало. Люди не могли говорить ни о чем другом. Это было явное тхият а-метим.  

Скрытый Цадик

Ночью над Люблином прошел дождь. Главный раввин города Шломо Лурия, известный всему еврейскому миру под именем Мааршаль, поднялся из-за стола и распахнул узкое окошко. Крепкое дыхание свежей воды наполнило комнату, вытесняя запахи старых книг, расплавленного воска свечи и пыли.  Стояла глухая середина ночи. Люблин спал, закутавшись в тишину, словно в теплое одеяло. Лишь иногда над мокрым от дождя, блестевшим при свете луны булыжником разносился стук колотушки ночного сторожа. Он не спеша прогуливался по еврейскому кварталу, и его надтреснутый голос метался в темных ущельях узких улиц. Мааршаль вернулся к столу и нежно провел рукой по странице открытого трактата. Он любил учиться по ночам, когда стихает шум дневных эмоций и духовная атмосфера очищается. Глубоко вдохнув свежий воздух, наполнивший комнату, он уже собрался снова погрузиться в Учение, как вдруг услышал чей-то голос. Кто-то на первом этаже повторял вслух одну из сложнейших тем Талмуда. Сначала голос произнес главное правило Мишны, затем пробежал обсуждение Геморы и пустился в тонкий анализ ситуации. Сам спрашивал и сам отвечал на вопросы. Мааршаль, учитель многих учителей, был поражен. Он умел быстро определять, чего на самом деле стоит ученость того или иного «знатока», и провести его было невозможно. Голос принадлежал великому ученому, Талмуд со всеми комментаторами, ранними и поздними, лежал в ладони этого человека, словно горбушка хлеба. Но кто он, этот неизвестный мудрец?

На первом этаже располагались лавка и крохотная квартирка Авраама, простого еврея, добывающего пропитание продажей гречки. Из нее варили кашу, и поэтому продавцу дали прозвище Кашка. Водя толстым пальцем по странице молитвенника, он еле-еле проговаривал слова, а читая Псалмы, ухитрялся делать ошибки, которых постыдился бы ученик хедера. Значит, или голос доносится из дома напротив, или у Авраама Кашки поселился необычный гость! Не в силах сдержать волнение, Мааршаль снова подошел к подоконнику и, перегнувшись, выглянул наружу. Прямо под ним на мостовую падали отблески света, как раз там, где находились окна каморки Авраама Кашки. И голос, он узнал его, голос принадлежал неграмотному продавцу гречки. Неграмотному! Мааршаль чуть не подпрыгнул на месте. Да во всем Люблине не отыщется раввин, обладающий такими познаниями! Сомнений нет: ребе Авраам — скрытый праведник! На следующий день он пригласил его к себе. Гость вошел, скромно потупив взор, c выражением величайшего ­почтения на лице. Именно так и должен был выглядеть продавец гречки, удостоенный чести посетить главного раввина города.

– Ребе Авраам, — начал Мааршаль, не обращая внимания на протестующие жесты гостя.

— У меня возникли затруднения в разборе сложного места раввинских респонсов. Не помогли бы вы мне разобраться?

– Ребе издевается надо мной! — вскричал Авраам Кашка.

— Откуда мне, простому продавцу гречки, знать толк в респонсах? Я вообще не понимаю, что там написано!

– Не надо водить меня за нос, ребе Авраам, — улыбнулся Мааршаль.

— Вчера ночью я случайно раскрыл вашу тайну. Вы думали, будто все давно спят, и открыли окно, чтобы подышать воздухом после дождя. Я сделал то же самое и услышал, как вы учитесь.

– Это был кто-то другой, — упорствовал скрытый праведник.

— Ребе перепутал. – Я перегнулся через подоконник, что совсем не просто в моем возрасте, — продолжая улыбаться, произнес Мааршаль, — увидел свет в вашем окне и узнал голос.

– Хорошо, — развел руками ребе Авраам. — Покажите это место.

Мааршаль подал гостю книгу. Тот быстро пробежал глазами страницу и начал говорить. Ясно, четко, однозначно. Проблема, над которой бился главный раввин Люблина, вдруг предстала перед ним совсем в ином свете.

– Но позвольте! — вскричал Мааршаль, когда реб Авраам закончил объяснение.

— А что вы скажете на комментарий рабейну Тама? Он высказался на эту тему задолго до…

– Вы не обратили внимания на две последние фразы рабейну Тама, — остановил его ребе Авраам. — А они полностью меняют картину. И он процитировал наизусть весь отрывок.

– Так-так-так, — пробормотал Мааршаль, пораженный эрудицией собеседника.

— Но Раавад! Как вы согласуете это с мнением Раавада?

Мудрецы провели в беседе несколько часов, и к послеполуденной молитве проблема была решена. Прощаясь, ребе Авраам взял с главного раввина слово, что его тайна останется между ними. «Разве можно прятать такой бриллиант от людских глаз?» — сокрушенно подумал Мааршаль, но согласился.

Прошло несколько лет. Иногда раввин приглашал мудреца, и они при плотно закрытых дверях обсуждали сложные галахические проблемы. Катились годы, приходили и уходили зимы, им на смену возвращались весны, за ними лето, осень. И казалось, так будет всегда. Тяжело заболев, Мааршаль оставил завещание и попросил вскрыть его только после своей смерти.

Община Люблина погрузилась в глубокий траур. Умерший главный раввин не только пользовался огромным авторитетом, но — главное! — был всеобщим любимцем. Кто придет ему на смену? Кто сможет усесться в кресло Мааршаля и стать достойным преемником? Указал ли ребе имя в завещании и почему не назвал его при жизни? Вернувшись с похорон, глава еврейской общины Люблина вскрыл завещание в присутствии членов совета. Быстро пробежав глазами листок, он замер, точно пораженный громом.

– Э-э-э… м-м-м, — промычал он, помахивая листком в воздухе. — Этого не может быть… Один из присутствующих осторожно вытащил завещание из дрожащих пальцев председателя и огласил последнюю волю раввина. Теперь остолбенели остальные члены совета. Мааршаль однозначно, четко и в самых решительных выражениях завещал назначить своим преемником ребе Авраама Кашку.

– Мы слушались нашего ребе много лет, — нарушил молчание глава совета. — И за все эти долгие годы он ни разу не ошибся. Уверен, что и его последнее решение, кажущееся нам очень странным, тоже правильно. Выполним его волю, а дальше все прояснится.

– Меня? — задохнулся от удивления Авраам Кашка. — Главным раввином Люблина? Да вы с ума сошли! Как можно необразованному человеку доверить столь важный пост?! Однако члены совета не сдавались. Они были преисполнены решимости исполнить последнюю волю Мааршаля, и в конце концов ребе Авраам сдался.

– Но только на трех условиях, — сказал он, и члены совета невольно навострили уши, желая услышать, что же потребует от общины новый главный раввин.

– Первое. Я хочу зарабатывать на жизнь собственным трудом. В прямом смысле этого слова. Поэтому я продолжу торговать в своей лавке, а деньги из общественной кассы, которые шли на содержание раввина, община поделит между бедняками города.

– Второе. Мое место в синагоге не изменится, я не буду пересаживаться к восточной стене, а останусь там, где сидел все годы, — в последнем ряду у западной.

– Третье. Ни в лицо, ни за глаза, ни в документах не разрешаю именовать меня учителем учителей, наставником, пастырем или господином нашим. Просто учителем, только учителем, и не более того.

Прошло несколько месяцев. Ребе Аврааму по должности пришлось принимать участие в работе раввинского суда, бейт-дина, и выносить решения. Видавшие виды мудрецы Люблина были поражены его эрудицией и остротой мышления. – Что я вам говорил, — не уставал повторять глава совета общины. — Мааршаль никогда не ошибался! Три условия ребе Авраама исполнялись неукоснительно. Но еврейские умы с легкостью нашли возможность их обойти. Каждым утром один из горожан отправлялся в лавку раввина и на деньги, переданные ему главой совета, скупал весь дневной запас гречки. Ребе Авраам находился за прилавком не более десяти минут и сразу отправлялся в здание раввината. Все важные люди поменяли свои места в синагоге, перебравшись в задний ряд, к раввину. Таким образом, само понятие почета, связанного с восточной стеной, на долгие годы потеряло смысл. Что же до почетного именования, то, по негласному согласию, всех раввинов города стали называть «хавер», то есть товарищ, а слово «учитель» употреблять только по отношению к ребе Аврааму. Перед смертью он запретил хоронить себя в первом ряду кладбища, возле могил предыдущих главных раввинов Люблина, и строить над памятником оэль — навес для молитвы. Похоронили его на участке бедняков, рядом с отцом. Такого необычного раввина больше никогда не было в Люблине.

Пусть Зхут Цадика хранит Ам Исраэль!

 

(https://dailyzohar.com/tzadikim/236-Rabbi-Shlomo-Luria; «Голос в Тишине» Якова Шехтера)

Facebook
VK
OK
Telegram
WhatsApp
Skype
Travelers' Map is loading...
If you see this after your page is loaded completely, leafletJS files are missing.

Галерея

Карта захоронений еврейских праведников

Travelers' Map is loading...
If you see this after your page is loaded completely, leafletJS files are missing.